Раньше я очень хотела стать известной: сначала здорово петь, потом здорово писать, и чтоб читало меня много народа. За три года я ничего этого не добилась, но сейчас совсем об этом не жалею — напротив, лучше быть незаметненькой и маленькой.
А позавчера мой пост вышел в топ, но это только меня расстроило, потому что на добрые и сильные мои посты оставляется по три комента, а вот поругаться и обсудить других - это пожааалуйста, это можно и шестьдесят раз отметиться.
Противно, короче.
А чего так гнобят ваниль?
Ну, я вот, например, обожаю ванильные картиночки, потому что они правда крутые бывают, кофе тоже люблю, а о ней думаю постоянно. Ну, я не курю тонкие сигаретки, конечно, и не ношу гигантских шарфов, но предпочитаю однако толстовки, большие футболки и рубашки; пучки тоже часто завязываю.
Ах да, я ещё фанатею по инди, у меня расхлябанный видок, я люблю осень, пишу фемслэш и вообще делаю много хипстерского.
Но я, по крайней мере, умнее большинства ТП.
Ну так, чего гнобят ваниль-то?
Сестре подарят ноутбук. Мне на тринадцать подарили скейтборд за триста рублей, на шестнадцать — странную книгу. Да, мне обидно.
Улин день рождения празднуют; мой — нет. Никогда.
Уля может гулять; я не имею на это права.
Уля берёт деньги на карман; я — нет. Мне стыдно это делать.
Улю прощают сразу; на меня обижаются долго.
На Улю не кричат; на меня орут долго, с расстановкой и слезой, то есть, я ещё и во всём виновата оказываюсь.
В Улю верят; в меня — нет.
Улей гордятся; меня называют ошибкой.
Да, мне обидно.
Я же и правда совсем не такая, как хотелось родителям. Вернее, я изменилась в седьмом классе. Теперь я не получу золотой медали, не заслужу их гордости. Они не знают обо мне ничего, абсолютно ничего — они не те люди, которым я могу доверить что-либо, потому что я слишком не похожа на их идеал. От меня постоянно ждут каких-то сверхъестественных вещей. Если я прихожу откуда-либо, и у меня кислая мина на лице, мама тут же начинает выпытывать что же со мной, а если не отвечаю, то она обижается. Просто говорит: «ну и ладно». И мне становится ещё хуже. Если я, не дай бог, плачу — это всё. Это конец света квартирного масштаба.
Мама запрещает мне поступать в выбранный мною институт — только Бауманка, в которую не поступила она сама.
У меня аномалия в сердце, мама игнорирует или кричит, когда я жалуюсь на боли. Поэтому я молчу.
Я всегда молчу, когда что-то болит. Да нет, я вообще всегда молчу.
Я не люблю, когда мама сидит дома, потому что начинается террор.
Раньше я хотела обратить внимание на себя и мечтала о том, как попаду в какую-нибудь передрягу. Под машину попала Уля.
Раз в месяц у меня стандартно случаются срывы. Мама сначала доведёт до них, а потом орёт, что я не имею права так поступать.
Иногда мне кажется, что у меня только одно есть право — учиться.
Мне просто обидно, сил справляться нет, а рассказывать тем, кто может мне помочь, мне не хочется.
Я уверена в том, что музыка, музыка как искусство, как жизнь, — самое светлое и самое доброе, что существует в мире. Она будто дана нам свыше. И музыке я хотела бы посвятить жизнь. Что ещё затрагивает душу настолько сильно, как музыка? Скульптура? — да упаси боже; литература? — уже поближе; кино? — почти. Музыка, только музыка может добраться до человеческой души.
Школа Хорового Искусства «Полёт» имени Татьяны Евгеньевны Селищевой в музыкальном обществе Москвы и МО в представлении не нуждается. Мы сорвали столько наград, что сосчитать трудно. Мы стали лучшим хором России, побывали у Папы Римского, записали три диска, а репертуар исчисляется сотнями произведениями: классическими и современными, крупными и огромными, церковными и светскими.
Я пою в хоре уже почти одиннадцать лет, и очень люблю свой «Полёт». Это единственное место, где я действительно стала кому-то нужна и достигла многого. Сейчас-то я последний год, и меня любят, правда любят, но я помню тот день, когда проходила прослушивание, помню каждый концерт, помню долгий путь до концертного хора. Я горжусь тем, что пою здесь, горжусь, так же, как гордилась при переходе из «Солнышка» непосредственно в «Полёт». Походы на хор были сказочными и романтичными, я восхищалась старшими и хотела стать комиссаром. И стала. И по сей день нет ничего, что было бы мне так же дорого. «Полёт» — большая дружная семья, нас девяносто человек в концертном хоре. И все друг друга любят, мы держимся друг за друга.
Я обожаю концерты. Нет ничего более здоровского. И это чувство, возникающее, когда стоишь на сцене, потрясающее. Ни один непоющий человек не сможет понять, что значит становиться единым организмом, мыслить, чувствовать и дышать, как один. Это такая эйфория, такая полётность… Словами не передать. Я всё готова отдать, чтобы постоянно выступать. Когда я слышу «а сейчас на сцене крнцертный хор Школы Хорового Искусства „Полёт“ имени Татьяны Селищевой», во мне такая гордость просыпается, такое Счастье.
Но пост, собственно, не о моей страстной любви к хоровому пению, потому что об этом долго можно говорить. Хор наш уже лет шесть сотрудничает с фондом «Мир Искусства», который занимается тем, что находит детей с какими-либо недугами: слепотой, ДЦП и прочими нехорошими вещами — и обучает их в Академии Хорового Пения. Академия потрясающая, преподавтели потрясающие и эти дети — потрясающие. И Фонд номинировали на Нобелевскую премию Мира. Я считаю, что Фонд достоин такой награды, потому что их огромный труд заслуживает уважения.
Шестнадцатого октября прошёл концерт, на котором присутствовала комиссия. Такие концерты всегда тяжёлые. Нет, петь моцартовский Реквием не трудно — трудно морально. Когда маленькие дети выезжают на колясках, когда их выносят родители или когда слепой мальчик играет на фортепиано так, как и зрячий-то не может, слёзы очень трудно сдержать. А этот концерт был особенно трогательным и душещипательным. Я плакала, и все плакали, и все восхищались силе воли этих ребят. Если хотите увидеть это, напишите, я кину ссылку.
И вот после концерта, я решила поболтать с девочкой из Фонда, Алиной Фархутдиновой. У неё тяжелейшая форма сахарного диабета, и ей столько достаётся. Несмотря ни на что, она выходит и поёт, чудесно поёт, хорошо учится и много читает. Я не уверена, что смогла бы с этим справиться. И вот мне в голову пришла чудесная мысль — пригласить ребят из Фонда к нам, в Жуковский, в гости к «Полёту». Устроили бы фестиваль на два дня: в первый пообщались бы, попели вместе, обменялись опытом, а во второй устоили бы концерт, чтоб такие слоупоки, как некоторые девицы (не будем называть имён), и бабушки, которые не смогли приехать в Консерваторию, услышали и увидели этих ребят. Их выступления очень меняют людей, очень влияют на чувства. После таких концертов как-то по-другому начинаешь смотреть на мир. У меня достаточно, так сказать, власти и возможностей, чтобы организовать это — говорила уже, что на хоре я большой авторитет, мне лишь нужно одобрения нашей руководительницы. Пожелайте мне удачи, пожалуйста, я очень-очень хочу, чтобы всё удалось.
http://jane-roizman.livejournal.com/2010/09/23/ Вот ссылка на мой старый пост о концерте с Фондом 2010 года.
Вот прямо сейчас я хочу на крайний север, куда-нибудь подальше. И это не потому, что батареи пашут на пятьдесят градусов мороза. Я не шибко люблю зиму и снег, но обожаю север — там наверняка жили мои предки, потому что меня прямо-таки тянет туда. Я знаю сказки и мифы северных народов, знаю обычаи и музыку, отличаю петроглифы.
Я — наследница викингов, чего уж там. Меня не манят южные моря, тепло и солнце — нет. Мне больше по вкусу корабли, двуручники, духи предков, Вальгалла, тролли, север, приключения, снежные драконы, густые леса и пустынные равнины, огромные небеса и простор, бесконечный простор.
И вот сейчас что-то ударило, и безумно захотелось зажмуриться, выдохнуть, распахнуть глаза и очутиться где-нибудь на Земле Франца-Иосифа или на Аляске, а, может, и в Гренландии.
И хочу:
смотреть на несчётные звёзды,
увидеть вот это чудо
и обнимать волка.
У меня сердце замирает даже когда северное сияние и триллионы звёзд на фотографиях вижу. Когда же я увижу это наяву, как младенец буду плакать — от счастья.
З.Ы. Надо ли объяснять, почему я полюбила Скайрим и Джона Сноу?
Нет, ну серьёзно. Мечтаю найти Грааль. Да, тот самый Святой Грааль. Его ещё Индиана Джонс находил.
Мечта эта живёт во мне чуть ли не с рождения. Точнее, с тех пор, как я научилась читать, что произошло чуть раньше трёх лет. Первых прочитанных книг я конечно же не помню, но легенды, предания и мифы разных народов оказались в моих руках достаточно быстро. Среди них были египетская, греческая и кельтская мифологии. О, как же я ими зачитывалась — и зачитываюсь до сих пор, чего же таить. Но легенды о Короле Артуре притягивали меня сильнее прочих, возможно, потому, что время, описанное в них, было ближе времени египетских богов. Ну и какой карапуз не мнит себя рыцарем? Да, я хотела быть рыцарем — не принцессой. Ну действительно: я была смелая, сильная и благородная, а кроме того умела скакать на коне, мастерить луки и фехтовать. Да и дракона бы приручила — в этом я не сомневалась. В самую пору мне королевства спасать и дам прекрасных любить… Я выдёргивала маленькие деревца из земли, провозглашая себя королём Бретани, я седлала стулья, защищала свалку из подушек и сражалась своим Экскалибуром против сестры. И однажды поклялась отыскать Священную Чашу. Фи, подумаешь, детские клятвы, данные во время игры, выполнять по меньшей мере глупо, скажете вы. А я скажу, что детские клятвы и нужно исполнять, потому что они искренние.
И вот с тех пор я не переставала читать, читать и читать. И читала всё, где может быть упоминание о Граале: Библию, Евангелие, Откровения Иоанна Златоуста, книги о тамплиерах, о массонах и конечно же легенды. Нужно ли упоминать про Дэна Брауна? Наверное, именно поэтому сейчас я с большим трудом перевариваю какую-либо литературу, если это не мифология, фэнтази или эзотерика.
Годам к семи я уже твёрдо решила, что буду археологом, что мне разрешат доступ ко всем архивам мира, что я перелопачу тонну материала и найду его, найду Грааль.
Я выросла, может даже поумнела. Но ни тяга к легендам, ни желание стать крупнейшим специалистом не прошлось. Появилась только обида — я жалею о том, что моё детство не вернётся. Сейчас я пою песни про Грааль, чужие правда, но очень близкие мне; сейчас я седлаю настоящих лошадей и скачу настоящим галопом. И всё так же мечтаю о том, чтобы за спиной хлопал плащ, а на боку висел меч. И чтобы впереди не было ни границ, ни рамок, и чтоб ждал меня замок, а в нём — Король-Рыбак...
Вчера были в гостях у маминых старых друзей. Чуть-чуть (а может и не чуть-чуть) выпив, взрослые решили поронять свои скупые слёзы и поставили смотреть видеоархив семьи, где запечетлена маленькая Анька, ныне тринадцатилетняя девица семи пядей во лбу. Там ей от одного дня до двух лет. На видео она растёт, тискает собаку, дружит с щенками, поёт песни, грызёт соску, начинает говорить и философствует, сидя на горшке.
И это так меня зацепило.
Я хочу родить дочь. Да, родить, хотя ещё пару лет назад была уверена, что удочерю. Хочу чувствовать, как она будет толкаться в пузе, хочу увидеть её глазки, услышать её смех. Это, наверное, такое странно-волшебное ощущение — беременность.
Проблема в том, что я хочу родить от девушки. Ну, то есть, чтобы и её гены участвовали в процессе. Чтобы у дочки были её глаза, её ум и её щёчки. Мне кажется, это возможно провернуть, в теории, по крайней мере, поэтому молю Богов послать биологам эту идею и помочь её достичь.
Ну и воспитывать, конечно же, хочу вместе, это даже не обсуждается.
И, на самом деле, это мечта №1. Но она самая труднодостижимая.
З.Ы. Моя прабабушка поговаривала, что настоящая любовь к человеку тогда, когда хочешь от него детей. Вопросы будут?
А сегодня День Рождения у Сидхи.
Сидхи — моя подруга по переписке из ЖЖ. Она живёт в каком-то маленьком и кажется тёплом городке в США. Она очень милая и столь же умная, умеет фехтовать и тусуется в ЛАРПе (ну почему в России его нет?!). Говорит, что совсем неромантичная, но выбрала себе однако ж имя Первого Народа — Народа Холмов. Геймер, толкиенист и меломан. Как я, только в Америке. Сейчас учится в университете и мне, к моему глубочайшему сожалению, почти не пишет.
В конце октября будет год, как мы общаемся, и я-то за это время успела безумно к ней привязаться. Да, хочу, чтобы мы стали близкими людьми; хочу выучить её язык. И хочу, чтобы когда-нибудь мы увиделись. Мечта, сбудься!
Когда мы начинали, кстати, я думала, что она — мальчик, потому что мы условились ни возраста, ни пола не называть, чтоб общаться без предрассудков. И она как и все в ЖЖ считала, что Ройзман — парень. И мы были друг для друга мой американский/русский мальчик. А потом я прогуглила Сидхи. И оказалось, что мой американский мальчик вовсе и не мальчик, а очень симпатичная девочка.
Люблю Сидхи.
1. Чтоб мама не давила. Серьёзно, надоело уже. Будет давить — уйду.
2. Поступить в выбранный мною — МНОЮ! — институт.
3. Найти работу.
4. Жить с милой-любимой.
5. Завести котёнка.
6. Объездить мир.
7. Купить лошадь.
8. На Байкал на три месяца.
9.Найти Грааль.
10. Родить дочь.
Про каждое «хочу» когда-нибудь подробнее.
